Cohen, Peter (1990), Is heroin dependence pathological?. In: Peter Cohen (1990), Drugs as a social construct. Dissertation. Amsterdam, Universiteit van Amsterdam. pp. 32-43. Этот текст ранее печатался на голландском языке в журнале: Maandblad Geestelijke Volksgezondheid, Utrecht 1984, (2) стр.115-126, а так же под названием "Contro il trattamento della dipendenza da eroina" в Quadernu Piacintini, Milano 1984, (12) стр. 197-210. Russian translation by Anna Tuliaeva.
© Copyright 1990 Peter Cohen. All rights reserved.

[English] [Previous] [Next]

IV Является ли зависимостъ от героина паталогией?

Доктор П.Д.А. Кохен

IV.1 Критика психологического а-приори

Психологическое а-приори в научной дискуссии по проблеме зависимости от героина, а так же любой другой зависимости, состоит из двух различных утверждений:

  1. процесс привыкания к наркотикам лучше всего можно описать как психологический процесс, происходящий в отдельном индивидууме, и это описание может также служить основой для объяснения данного процесса;
  2. привыкание - это психопатологический феномен, наблюдаемый в индивидууме, чьи потребности меняются. Подобное описание с употреблением психологических понятий служит основой для терапевтического вмешательства.

Естественно, утверждение 1 и утверждение 2 противоречат друг друг другу. Однако в повседневной практике они соседствуют друг с другом. В данной статье, затрагивающей в основном зависимость от героина, оба утверждения рассматриваются одинаково серьёзно. И всё же, с точки зрения человека, зависимого от наркотиков и, конечно же, с точки зрения нашего отношения к так-называемой героиновой проблеме, наиболее важным является понимание того факта, что любой человек, постоянно употребляющий героин или любой другой наркотик, представляет собой патологический случай. Существует несколько "теорий", которые определяют зависимость как патологическое отклонение. Я остановлюсь на 4 из этих теорий, хотя в многочисленных работах по этому вопросу мы, без сомнения, встетим гораздо большее количество подобных теорий.

А. Зависимость является патологическим явлением, поскольку поведение зависимого от наркотика человека отражает развивающееся отклонение. В рамках психоанализа эта точка зрения является господствующей. Зависимость основана либо на оральной фиксации1, либо на анальной фиксации, или на том и другом одновременно2. Исходя из этого объяснения действительная зависимость является регрессией, которую можно остановить путём устранения этой регрессии. Эта идея почти не подвергалась критике в психоанализе, даже несмотря на то, что давно уже известно: зависимость очень трудно "вылечить" с помощью психоаналитических методов.

Б. Зависимость - это патология, "потому что она характеризуется сверх высокой тягой к удовлетворению и слабым пониманием того, что желание удовлетворения не проходит"3. Подобное описание зависимости ставит в основу психоанализа количество, а не качество. Кто-то может заметить здесь, что такое описание можно легко отнести к любым понятиям, которые мы, как правило, не считаем патологическими (как, например, амбиции, секс или потребность в человеческом окружении).

В. Зaвисимость являяется патологией, потому что она выполняет определённую функцию в пределах некоего патологического синдрома. Кайпер, например, говорит, что к зависимости приводят не только эмоциональные проблемы, но и другие заболевания. То есть, по мнению Кайпера, эмоциональная подавленность может служить причиной появления зависимости от растормаживающих средств, таких как алкоголь или стимуляторы; депресия или дисфория могут послужить толчком к употреблению алкоголя или опиатов и появлению привыкания к ним; и, наконец, напряжённое состояние, деперсонализация и дереализация могут вылиться в привыкание к субстанциям, которые нейтрализуют эти состоянния. Хроническая деперсонализация и эмоциональная опустошенность стимулируют длительное употребление каннабиса5,6. В данном случае привыкание имеет функциональный характер в рамках патологии, и поэтому само по себе становится патологией . Это - вторичная патология.7

Авторы, подобно Мийолле и Шентубу8, попадают в эту категорию. Для них зависимость - это проявление неспособности человека достигнуть удовлетворяющих отношений с объектом . Употребляемое вещество замещает человеческий объкт, а отношение к этому веществу заменяет отношения с человеческим объектом.

Г. Несмотря на то, что следующая теория по патологии зависимости похожа на теорию, которую выдвигают Мийолла и Шентуб, я остановлюсь на ней отдельно из-за её строгости. По Кохуту, некоторые случаи зависимости имеют место из-за того, что люди не имеют достаточной психологической структуры " чтобы успокоить себя или пойти спать".9 Далее, прибегая к обобщению, он отмечает, что "человек, зависимый от наркотика, тянется к нему, потому что наркотик, как ему кажется, способен вылечить главный дефект в нём самом"10 Это похоже на патологию в её экстремальном проявлении. Точку зрения Кохута можно также отнести и к первой теории, в которой зависимость рассматривается как прогрессирующее расстройство. Этот короткий и далеко не полный экскурс в теории, которые описывают зависимость как патологическое поведение, и при этом основываются на психологическом понимании явления, вызывают в нас сильное чувство тревоги. Если верить цитируемым выше авторам, то ситуация с людьми, зависящими от наркотиков, крайне плоха.

Как это ни странно, но иногда встречаются авторы, которые определяют зависимость как патологигеское явление, не связывая его при этом с специфичными количественными или качественными характеристиками. Хотелось бы упомянуть Ван Дайка, который, говоря об алкоголизме, делает вывод, что "в человеке, который попадает в зависимость от алкоголя, мы не найдем и намёка на какие-либо специфичные черты характера".11,12 Американский исследователь Крейг обогатил литературу тщательным изучением существующих эмпирических работ по индивидуальным характеристикам зависимых от героина.13,14,15 Он приходит к выводу, что патология имеет место, но не является при этом специфичной; кроме того, невозможно выявить характерных индивидуальных черт, присущих зависящим от героина людям. У нас, возможно, может возникнуть желание отреагировать на все это, сделав очень современный вывод. Нам придется согласиться с тем, что в наше время с его предпочтением к мульти-причиннисти, мульти-функциональности и, более того, к мульти-дисциплинарному исследованию, при анализе или лечении наркомании может быть использовано множество психологических теорий. Я не являюсь сторонником этого вывода, поскольку он оставляет нераскрытыми те а-приори, о которых я упоминал в начале этой статьи.

Здесь я хотел бы ненадолго обратиться к совершенно другой, так-называемой проблемной области, - к гомосексуализму. В Голландии мы уже почти миновали тот период, когда гомосексуализм рассматривался как психологическое расстройство, психопатическое состояние. Большое число ученых с их многочисленными теориями быки заняты "проблемой" гомосексуализма, не будучи даже в состоянии прийти к более-менее гомогенному представлению о его причинах и лечении. Тем не менее, было принято рассматривать гомосексуализм как паталогическое расстройство - либо моральное, либо психическое, а чаще, как комбинацию обоих.

Эта точка зрения заметно изменилась. Фактически, как только гомосексуальность достигла уровня социального приятия и интеграции, вопрос был исчерпан. В результате, первоначально сомнительный характер этого явления перерос в научную проблему и истощился.

Похоже, что в какие-то моменты времени психологи и психиатры делают наблюдения и придумывают теории о предпологаемом патологическом феномене, при этом их вклад ограничевается лишь выдвижением научных рационалистических объяснений во благо социального спокойствия. Насколько правдоподобной является вероятность гипотезы о том, что наше нынешнее теоретизирование на тему зависимости (в особенности зависимости от героина) берет за отправную точку тоже самое а-приори, которое мы наблюдаем в случае гомосексуализма?

"Невозможно,"- возразит терапевт. "В моей практике я видел наркоманов, которые были абсолютно безумны. Я ни в коем случае не могу рассматривать таких людей как воплощение моих фантазий или моих, для меня самого невидимых социальных предубеждений. Эти люди взывают к помощи. Вот почему мне необходима адекватная психологическая теория, на которой я могу основывать мое леченние".

Наш воображаемый терапевт прав. Существуют наркоманы, которые являют собой пример неоспоримой патологии. В этой связи мне хотелось бы задать два вопроса.

  1. Как часто это происходит? Или, другими словами, насколько показательными являются эти душевнобольные (больные психозом или в состоянии пре-психоза) на фоне общего числа людей, находящихся в зависимости от наркотиков?
  2. Можем ли мы найти теорию, применимую к психозным наркоманам и, конечно же, к массе людей, употребляющих наркотики, которая не объсняла бы употребление или злоупотребление, прежде всего, с точки зрения психопатологических процессов?

Для того, чтобы ответить на первый вопрос, я сошлюсь не только на эмпирические исследования, а и на практический опыт. Во время написания этой работы (июнь 1983 года) местное управление Амстердама рассматривало план о предоставление органам здравоохранения возможности прописывать морфин маленькой группе наркоманов. Для людей, входящих в эту группу, было придумано совершенно новое понятие: EРD, что значит Сверхпроблемные Потребители Наркотиков. В недавнем неопубликованном докладе Органов здравоохранения было названо количество людей, входящих в эту группу: 120 человек. Представителей группы ЕРD можно охарактеризовать как людей, страдающих тяжелым психическим расстройством и находящихся в состоянии то физической, то социальной подавленности. То есть, можно предположить, что остальные потребители героина (около 8000 человек) не входят в эту группу ЕРD. Это предположение совпадает с теми цифрами, которые обычно встречаются в публикациях о численности людей с тяжелым психическим расстройством среди общего числа употрбляющих наркотики.16 И все же, давайте ненадолго расширим наше понятие патологической зависимости так, чтобы в поле зрения попали все те, кого мы называем наркоманами. Среди потребителей героина они представляют собой наиболее заметную группу и их численность в Амстердаме составляет 1200 человек. Наркоманов выделяет их постоянная занятость добычей предпочитаемого наркотика или же, если таковой отсутствует, поиском замены этому наркотику. Далеко не все из них выглядят опустившимися, хотя бы потому, что многие из магазинных воров, поддельщиков документов и, в особеннности, проституток, не могут позволить себе выглядеть плохо. Чтобы ответить на второй вопрос, я обращусь к работе Нормана Зинберга, американского аналиста и психиатра. Зинберг пытается показать как мы создаем патологическую и индивидуальную психологическую основу поведения наркомана. Описывая наркоманов, он прибегает к сильным эпитетам: "они похожи друг на друга, как правило, худы; их одежда - поношена, а они сами довольно-таки неряшливы. Первый же разговор выявляет их почти полную сосредоточенность на героине или заменяющем его наркотике, и дает представление о жизни этих заядлых потребителей героина".17

Более того, они демонстрируют свою явно негативную сущность,наивно верят во всевозможные магические явления, они больны паранойей. Является разительной и деградация их супер-эго. Если что-то не удается - виноваты другие. Они не могут логично рассуждать и имеют плохую память. Более, чем достаточно. Зинберг, однако, идет дальше, добавляя, что их "повседневное психологическое состояние, похоже, соответствует диагнозу: находящиеся на грани шизофрении или хуже".

Зинберг пишет, что, кажется логичным, что для психолога или психиатра идея использования всех этих наблюдений для создания психологического объяснения зависимости от наркотиков, является очень привлекательний. То есть, объяснение, в котором зависимость от наркотиков рассматривается как явление, базирующееся на психологических характеристиках, причем характеристики эти являются, несомненно, патологическими и, что очень важно, уже присутствовали в этом почти больном человеке еще до того, как он попал в зависимость от наркотика.

Но Зинберга это не убеждает. Он спрашивает, какими доказательствами мы располагаем по поводу того, что состояние в котором пребывают эти зависимые от наркотиков личности, каким-либо образом связано с их психическим состоянием в период, предшествующий появлению этой зависимости. Зинберг считает, что этому факту не существует никакого доказательства; является недопустимым "объяснять" психическое состояние наркомана, ссылаясь на предполагаемые нерешенные ментальные проблемы, с которыми он сталкивался до появления зависимости. Подобные объяснения Зинберг называет "ретроспективной фальсификацией".

Давайте вернемся к Крэйгу. Свой обзор литературы, посвященной характерным чертам зависящих от героина людей, он заканчивает большим числом научных рекомендаций. Крэйг делает заключение, что "невозможно выяснить, обладал ли потребитель героина определенными чертами характера до периода зависимости, или же они являются результатом этой зависимости". Отталкиваясь от этого заключения, Крэйг говорит, что только тщательное изучение даст ответ на этот вопрос.10a В другой работе он пишет:"Мы испытываем большую потребность в тщательных исследованиях, касающихся изменений, происходящих в личности с течением времени".10c Крэйг остается верным психологическому а-приори, хотя я рассматриваю серьезное отсутствие доказательства психологического объяснения зависимости от героина как наиболее важную часть его открытий.

Стэнли Айнстайн выразил свои сомнения по поводу психологического а-приори следующим образом: "Какое значение для наших отношений с динамически живым человеком - наркоманом будет иметь наш подход к нему с точки зрения теоретической перспективы закрытой системы стереотипов?" Продолжая мысль, он говорит, что мы смотрим на человека, употребляющего наркотики как на кого-то, кто "разительно отличается от нас и окружающих нас людей, причем отличается в негативном смысле". Такой взгляд он называет теоретической дегуманизацией человека, употребляющего наркотики.18

Кто-то может справедливо истолковать эти слова как комбинированную критику как психологического а-приори, так и социальных условностей, стоящих за ним. Оданако, в этом случае этот аргумент не является достаточно продуманным.

IV.2 Социальные факторы, определяющие поведение потребителя наркотиков

Перед нами стоит проблема. Если мы согласимся с Зинбергом и Крэйгом и допустим, что мы, по крайней мере, выражаем абсолютно необоснованное мнение в отношении той патологии в индивидууме, которая превращает его в наркомана, то как же объяснить тогда те проявления в поведении наркоманов-героинщиков, которые мы часто наблюдаем у них. И если то, что поражающая схожесть в поведении не связана с определенными личными качествами характера является правдой, должны ли мы полностью покинуть пределы психологии для поиска необходимых объяснений?

Для ответа на этот вопрос я снова обращусь к Зинбергу, а так же познакомлю вас с некоторыми наблюдениями криминолога Леу. Реакция Зинберга на проблему им самим же и созданную, можно выразить как психоаналитическими, так и социологическими понятиями. По его мнению, та социальная ситуация, в которую попадает потребитель героина после какого-то периода постоянного использования наркотика, создает условия, которые Зинберг называет потеря стимула. Из-за резкого неодобрения, а зачастую и отказа от него со стороны родителей, родственников или привычного ему социального окружения, потребитель героина быстро теряет весьма необходимые источники стимула. А ведь именно эти источники и позволяют человеку сохранять в себе чувство целостности и структурности, как личности. Ссылаясь на Рапапорта, Зинберг делает предположение, что в результате потери этого социального стимула относительная независимость Эго по отношению к подсознанию и окружению повреждена или нарушена. Результатом этого нарушения является процесс "наркоманизации" потребителя героина. Поведение наркомана рассматривается не как результат патологических характерных черт, которые были присущи ему в период, предшествующий потреблению наркотиков, а как влияние со стороны окружаюющей среды, которая отторгает его, ставя не него штамп тяжело душевнобольного или даже опасного человека. Это можно сравнить с ссылкой в Сибирь. Лишь немногие остаются "нормальными" в сложившейся ситуации. Я бы даже добавил в этой связи, что требуется высокая степень "нормальности", чтобы не реагировать на отсутствие стимула. Аргументы, приведеннные Зинбергом, хотя и не выходят за пределы психологии, но все же ставят точку на основах психологической теории там, где речь идет об объяснении поведения наркомана.

А теперь обратимся к Леу. Он опубликовал четкий и полный анализ социальной структуры так-называемой героиновой проблемы, однако, полный обзор его работ выходит за рамки этой статьи. Я остановлюсь лишь на нескольких деталях, которые дополняют взгляд Зинберга. Леу принимает многое из криминологической тории стигматизации, в которой делается различие между первичной и вторичной аномальностью.

Первичная аномальность в случае потребления героина заключается в употреблении субстанции, которая в социальном плане рассматривается как смертельно опасная. И хотя героин может употребляться без привлечения внимания, в хорошо отрегулированной социальной среде, первичное отклонение, как правило, развивается во вторичное. По многим причинам первичное отклонение от нормы вызывает социальную реакцию подавления и отторжения. Изгнание потребителя героина и связанное с этим его социальное самоустранение приводит к процессу вторичного отклонения от нормы. В этом процессе аномальность становится "всеопределяющей характерной чертой человека", "как для него самого, так и для окружающих его людей".19

По мнению Лео социальное отторжение не только снижает степень способности адаптации, но и, похоже, в значительной степени определяет эту адаптацию.

Разница между Зинбергом и Леу заключается в том, что Зинберг использует больше психологических деталей; однако, для них обоих ни героин, как таковой, ни предполагаемое психологическое нарушение в индивидуумах не объсняет их поведение наркомана. Оба считают, что объснение необходимо искать в сложном взаимоотнишении между человеком и разными уровнями социального окружения. Завершенный процесс превращения в наркомана дает, как результат,-потребителя героина, который находится на краю общества, загнанный туда своими же друзьями, родителями, полицией, социальной службой, и т.д. Единственная среда, где он может функционировать, это среда, в которой царит культура потребления героина. "Моральное отторжение и (правоохранительное) подавление не только изгоняют его из "нормального" общества, но и приговаривают его к жизни в среде, которая в психологическом отношении сильно его разрушает".14

Таким образом, мы смогли пронаблюдать, что психология и психиатрия предлагают нам множество объяснений зависимости. Предложений так много, что почти каждая область человеческого развития, человеческих эмоций и паталогии этих эмоций может быть непосредственно связана с возникновением зависимости. Не удивительно, что эмпирическое исследование не может подкрепить предположения о том, что специфичные особенности характера объясняют процесс зависимости от героина; так же, как это было и в случае с алкоголем.8

Мы можем спокойно заключить, что налицо тот факт, что во многих случаях психология, как таковая, не достаточно компетентна, чтобы объснить многия случаи зависимости. Отрицать это, значит снова обращаться к тому, что я называю психологическим а-приори Конечно же, как психология, так и психопатология, должны играть роль в теории зависимости и поведения зависимых от наркотиков. Однако, обе они играют не более чем вспомогательную роль в пределах более широкой социальной научной теории зависимости.

Какие выводы должны сделать психиатры и психологи из этих аргументов?

Я придерживаюсь того мнения, что эти группы профессионалов являются активными защитниками тех социальных факторов, которые в совокупности и являются причиной крайнего неприятия людей, потребляющих героин. Прошу заметить, что я не уверяю, что упомянутые выше профессионалы создают подобную ситуацию и зависящих людей своим явно осуждающим отношением. Такая точка зрения была бы наивной и, я бы сказал, даже бессмысленной, посколько существует множество социальных факторов, которые поддерживают позицию отрицания использования героина. Точка зрения, что регулярное потребление героина или зависимость от него являются патологией - это один из таких факторов, и, сама по себе, эта точка зрения может обладать функцией создания идеологической основы для квази-научного статуса. Однако, социальное неприятие может иметь место и без этой основы, хотя бы и потому, что оно обладает очень важными общественными функциями. К этому вопросу я обращался в других моих работах.20

Я предвижу, однако, активное участие психотерапевтов в политическом процессе изменения существующего в данный момент плачевного положения потребителей героина. Я еще вернусь к данному вопросу в этой статье. Сейчас я хотел бы обратиться к авторам и их определениям патологии героиновой зависимости, о которой я говорил ранее. Как мы можем поместить их наблюдения в более широкий социально-научный взгляд на поведение зависимых от наркотиков людей?

Те, кто рассматривают сущность зависимости исключительно как развивающееся нарушение, не принесут особой пользы для такой теории. И напротив, те, кто смотрят на зависимость как на качественное психическое расстройство, - находятся ближе к истине. Кто-то может высказать соображение, что "ненормальность" интенсивности, которая предполагается в тяге к наркотикам, не обязательно несет в себе разрушительную для социального развития человека функцию. Это распостраняется даже на героиновую зависимость в современных условиях жесткой нелегальности. Эта интенсивность сама по себе могла бы и не нести с собой социальных (а поэтому и личных) последствий, если бы потребитель наркотиков держал в тайне факт употребления, или же сохранял бы секретность в пределах круга людей, которым он доверяет, либо, если бы он был в состоянии оградить свое сознание от выполнения роли внешнего отвергающего фактора.

Для многих потребителей героина эти непременные условия, однако, не существуют. Финансовые трудности, связанные с добычей запрещенного наркотика выдают их, а последствия того, что в обществе они известны как потребители этого запрещенного наркотика, наносят им урон. Вследствие этого, фармацевтические и субкультурные последствия потребления наркотика становятся настолько доминантными, что зависимость от наркотика, как нормальная адоптация, скрыта от окружающих. Говоря словами Мюлдера, эта доминантность становится " патологической тягой" к желанию удовлетворения.

Другой проблемой является то, что современное социальное осуждение потребления героина частично разделяется большинством самих потребителей героина, которые принадлежат к той же самой доминантной системе ценностей. Боль, связанная с этим самоотрицанием, добавляется к желанию удовлетворения которое, по мнению Мюлдера, является абнормальным. Это может объяснить более высокий уровень самоубийств среди потребителей героина, как это было и с гомосексуалистами во времена их активного преследования.21

Подобный способ рассуждения может быть употреблен в оценке психологической теории, рассматривающей привыкание как защиту от очень интенсивных возбудителей или нехватки таковых. Депрессия, деперсонализация, сильная ярость, апатия, опустошенность: как средства адоптации к многим этапам на пути к социальному отвержению, они не являются такими уж странными. Кто-то может даже культивировать эти состояния. Это также относится и к встречающемуся восприятию себя как несостоявшегося как личность человека или, по словам Кохута, как человека, у которого отсутствует психическая целостность. Не хочу, чтобы меня приняли за человека, придерживающегося мнения, что эти эмоции или состояние всегда получают развитие после начала потребления запрещенного наркотика. Однако, мы должны полностью осознать тот факт, что то что мы называем "патологическими" эмоциями, может иметь принципиально разные корни. В случае людей, зависимых от героина, действие этих эмоциональных состояний само по себе не достаточно для того, чтобы выявить их корни в ментальных процессах, начавшихся до того, как последствия нелегального употребления героина стали очевидными.

Наблюдения этих теоретиков эмоций были полезными. Однако, теоретическая структура, в которую их можно было бы поместить,-изменилась. Мы должны искать объяснение поведения зависимого от наркотика не в нем самом, где уже произошли определенные патологические процессы, а в полиморфическом социальном взаимодействии между отвергающей окружающей средой и человеком, который по той или иной причине сильно тяготеет к запрещенному наркотику.

Для нормальных людей именно это взаимодействие является толчком к развитию болезни, а так же вызывает проблему героиновой зависимости в том виде, в котором она находится сегодня. Я имею в виду, что по существу, типичные наркоманы имеют определенные черты, которые можно описать как патологические, но которые лучше было бы описать как вынужденную эмоциональную адоптацию нормального человека. Экстраординарная психическая патология, конечно, существует в некоторых зависимых от героина людях, но использовать это описание как обобщение, годное для всех потребителей героина или зависящих от него людей - пример очень плохой науки.

Тем не менее, вышепреведенное рассуждение не объясняет того , почему некоторые люди привыкают к наркотикам, а некоторые нет. Это, по сущности, проблема, созданная отрицанием психологического а-приори.

IV.3 Субкультура

В своих эссе на тему возможных причинных связей между психопатологическими процессами и немедицинским использованием наркотиков, Схюстер, Рено, и Блейн доказывают, что нет причин считать, что использование опиатов не может рассматриваться как нормальное человелеское поведение. Их задачей является объяснить, почему в наших культурах это рассматривается как отклонение. Они выдвигают мысль, что социальные факторы трансформируют потребление опиатов в исключение, и рекоммендуют провести исследование для объяснения этих факторов и их действия.22

Кто-то, согласившись с Схютером и другими авторами может спросить, как это возможно, что эти социальные факторы в большинстве случаев являются смягчающими или нейтрализующими. К счастью, "заболевание психическим расстройством" является темой исследований в криминологии. Матца даже рассматривает концепцию патологии в этом контексте.23

Концепция субкультуры занимает в этой связи важное место. В своей работе "Потребление наркотиков и субкультура" Коэн показывает, как влияние субкультур смягчает появления поведения, на которое люди за пределами субкультуры смотрят как на психическое заболевание или, даже, криминальное поведение.24 Связанная с наркотиками жизнь знакомит нас с людьми с различными концепциями самосознания, разными идеологиями, способами защитной коммуникации; мы знакомимся с системами, предупреждающими о вторжениях в субкультурную сферу ритуалов, форм магии и что не менее маловажно, мы обретаем новые, довольно-таки интересные знакомства.

Вне сомнения, возникновение субкультур объясняет многое по поводу того, почему некоторые люди становятся зависимыми от наркотиков, а некоторые - нет. Такое понятие, как близость здесь немаловажно; возможно, какую-то роль играет и случай. И что более важно: возникновение субкультур не является случайным. Субкультуры - это специфичные реакции на широкие социальные развития, которые повышают чувствительность либо одного, либо другого социального субстрата, создавая их и притягиваясь к ним.

В настоящее время, использование опиатов несомненно связано с специфичными молодежными культурами, в противовес использованию опиатов около 60 лет назад, когда это явление называли болезнью высших классов.25, 26 Схожесть в первичной аномальности между такими совершенно разными группами является, само по себе, очень интересной темой.

Однако, желание объяснить, почему некоторые люди становятся зависимыми от наркотиков, а некоторые - нет, хотя и те и другие принадлежат к одним и тем же социальным слоям, возможно, не совсем совпадает с концепциями аномальности и субкультуры. Заслуживает внимания то, чтобы сфокусировать исследование на этой проблеме, не опираясь при этом на психологические а-приори.

IV.4 Заключение

Привычка психологов и психиатров связывать употребление наркотиков и злоупотребление ими в основном с психопатологическими процессами в индивидуумах, помогает сохранять существующую героиновую проблему. Как бы это не было печально, но постоянная неудача большей части терапевтических вмешательств, направленных на лечение людей, зависимых от наркотиков, а также сама история нашего отношения к наркотикам, не оставляют никакого другого вывода.

Реальная помощь, которую эти профессиональные группы могли бы оказать людям, находящимся в зависимости от наркотиков, заключается в уменьшении какого-то бы ни было влияния, которое утверждает наркомана в его роли социального изгоя и неудачника. Терапевты должны создать концептуальную и идеологическую "резкую перемену взглядов", признав наличие проблемы зависимости того или иного человека от наркотиков.

А это подразумевает то, что они покинут область проблемы наркотиков, однако, в настоящее время это кажется маловероятным. Тем не менее, поскольку они продолжают сталкиваться с проблемами наркотиков, они должны помогать наркоманам в повседневной жизни, несмотря на их социальное отрицание. Эта помощь заключается в обеспечении людей наркотиками в чистом виде, а так же в ознакомлении их с более хорошо отрегулированными способами потребления наркотиков. Целью здесь является не воздержание, а улучшение, насколько это возможно, социальной позиции наркомана. Результатом этого может стать появление группы общепринятых правил, которые помогут справиться с проблемой опиатов, как это уже наблюдалось в случае с алкоголем. По мнению Ханта и Зинберга, эти правила играют важную роль в (само)регуляции потребления наркотиков.(27) Возможно, в итоге станет реальным внести изменения в отношения между потребителями опиатов и теми,кто их не потребляет: как результат, патогеническое влияние этих двух групп друг на друга станет менее тягостным, а следовательно, и менее опасным. Я сильно возражаю против использования психотерапии в большинстве случаев зависимости от наркотиков, даже если наркоман сам просит о помощи. Потому что, не является ли психотерапия в этом случае квази-научным лечением страдания от социальной предубежденности, предубежденности, которой, к сожалению, не смог избежать и сам наркоман?


* Этот текст ранее печатался на голландском языке в журнале: Maandblad Geestelijke Volksgezondheid, Utrecht 1984, (2) стр.115-126, а так же под названием "Contro il trattamento della dipendenza da eroina" в Quadernu Piacintini, Milano 1984, (12) стр. 197-210

Ссылки к главе IV

  1. Fenichel, O.: Impulse neuroses and addictions. В: Fenichel, O.: The psycho-analytic theory of neurosis. London 1946, стр. 369
  2. Glover, E.: Alcoholism and drug addiction, в Glover, E.: The technique of psychoanalysis, N.Y. 1963, стр. 215
  3. Mulder, W.: Een probleem van lichaam en geest. В: Verslaving, Cahier van de stichting Bio-wetenschappen en Maatschappij, дек. 1976; стр.11
  4. Там же, Verslaving, Amsterdam 1969, стр. 132
  5. Kuiper, P.: Hoofdsom der psychiatrie, Utrecht 1979, стр. 326-330
  6. Там же, Neurosenleer, Deventer 1978, стр. 206-207
  7. Wurmser, L.: Mr. Pecksniff's Horse? Psychodynamics in compulsive drug-abuse. В: Blaine, J. and Demetrios, J. eds.: Psychodynamics of drug-dependence. NIDA research Monograpg 12, 1977, стр 38 ff
  8. De Mijolla, A. et Shentoub, S.: Reperes theoriques et place de l'alcoholisme dans l'oeuvre de S. Freud. В: Revue Francaise de Psychoanalyse, 1972 (1),стр 43-83
  9. Kohut,H.: Introspection, empathy and psychoanalysis (1959). В: Ornstein,P. The search for the self, selected writings of Heinz Kohut: 1950-1978. N.Y. 1978, стр. 224-225
  10. Там же, стр. 846
  11. Dijk, W. van, Alcoholisme, een veelzijdig verschijnsel. В:TADP, март 1976; стр.28
  12. Geerlings, P en Wolters, E.: Verslaving, een handboek voor arts en hulpverlener. Utrecht 1980, стр. 20-21
  13. Craig, R.: Personality Characteristics of Heroin Addicts: A review of the empirical literature with Critique. Part 1. International Journal of the Addictions, 1979, 14 (4), стр. 513-532
  14. Там же. Part 2. Int. Journal of the Addictions, 1979, 14 (5), стр. 607-626
  15. Там же. Personality Characteristics of Heroin Addicts: Review of Empirical Research 1976-1979. В: The International Journal of the Addictions, 1982, 17 (2), стр. 227-248
  16. Cf. the review by Khantzian, E. and Treece, C.: Heroin Addictions-The diagnostic Dilemma for Psychiatry. В: Pickens, R. and Heston, L. eds.: Psychiatric Factors in Drug Abuse, N.Y. 1979, стр. 28
  17. Zinberg, N.: Addiction and Ego-function. В: The p.a. study of the child, 30, 1979
  18. Einstein, S.:Editorial, International Journal of the Addictions 1981. 16 (4), стр. iii/iv
  19. Leuw, E.: Een criminologische visie op deviant druggebruik. В: Goos, C. en Wal, H. van der, eds.: Druggebruiken, verslaving en hulpverlening, Alphen 1981, стр. 77-106
  20. Cohen, P.: Maatschappelijke aspecten van de perceptie van het heroineprobleem en het beleid daarop. В: heroineverstrekking, verslag van de heroineconferentie 13 mei 1982, Amsterdam. Stichting Uitgeverij de Oude Stadt, 1983
  21. Lettieri, D. (ed) Drugs and Suicide. Beverly Hills 1978
  22. Schuster, C., Renault, P., Blaine, J.: An Analysis of the relationship of Psychopathology to Non-medical druguse. В: Pickens, R. and Heston, L. eds.: Psychiatric Factors in Drug-abuse. N.Y. 1979, стр. 1-19
  23. Matza, D.: Becoming Deviant, New Jersey 1969
  24. Cohen, H.: Druggebruik en Sub-cultuur. В: Dijk, W. van en Hulsman, L. eds.: Drugs in Nederland, Bussum 1970
  25. Bijlsma, U.: Chronische morfinevergiftiging, psychiatrisch gedeelte. В: Bijlsma,U. et al. Opium en Morfine, Leiden 1925
  26. Kits van Heyningen, A. van,: Over het opium en het Opiummisbruik. В: Indië en het Opium. Een verzameling opstellen betreffende het opiumvraagstuk, Batavia 1931, Uitg. Kolff
  27. Hunt, L. en Zinberg, N.: Heroin Abuse: A new Look. Drugabuse Council IS7 9/76

[Previous] [Next]